У въезда в город Карачаевск возвышается скульптура горянки, нежная и трепетная, словно горная лань. Она протягивает входящему и въезжающему чашу с айраном.

Только на первый взгляд скульптура кажется хрупкой и беззащитной. В ней запечатлены воля и мужество несгибаемой дочери гор. В суровые часы испытаний женщина способна не только вдохновить мужа, брата или сына на ратный подвиг, но и взвалить на свои плечи трудную ношу забот. Всё это на своём жизненном пути доказала Канаматова Нану.

Нану Канаматова… Её образ хранит людская память. Она выросла в ауле Верхняя Мара и вышла замуж за Магомеда Канаматова из аула Верхняя Теберда. Магомед был образованным человеком, активным общественным деятелем и человеком, который всем сердцем принял Советскую власть.

Муж хотел, чтобы и она, Нану, разделила его взгляды. Для этого он обучил её грамоте, раскрыл грандиозность и необходимость свершений Советской власти, её гуманизм.

В 1937 году большевика Магомеда Канаматова тяжёлая болезнь унесла из жизни. Нану осталась одна с пятью детьми. Горечь, вдовьи хлеба, бессонны и одиноки ночи, беззащитен дом хозяина. Но горе несломило женщину. Она мысленно дала клятву — быть продолжательницей дела мужа, идти к людям, нести им те знания, которые оставил ей в наследство муж.

Нану вступила в партию и начала активно агитировать женщин своего аула. Она разъясняла им преимущества колхозов и учила грамоте в рамках программы ликбеза.

На очередном сходе граждан Нану избрали членом аульного совета. Вокруг неё появилось много единомышленниц, и горянки искали у неё совета и поддержки.

Однако не все были в восторге от активной деятельности активистки. Нану неоднократно замечала на себе уничтожающие взгляды бывших представителей «аристократии», которые держались обособленно.

В один из последних вечеров, когда она возвращалась с партийного собрания, из-за угла раздался выстрел. Врачи спасли ей жизнь, и Нану с удвоенной энергией принялась за работу в Совете. Она организовала первую колхозную женскую полеводческую бригаду, продолжала заниматься ликбезом и активно выступала против пережитков прошлого. Вскоре после этого её избрали заместителем председателя, а затем секретарём партийной организации колхоза имени Ленина.

Дни и годы пролетали в делах и заботах, а рядом, словно дубки, подрастали её сыновья — Рамазан, Сулемен, Алий, Мурат и Азрет-Алий. Чувству долга и трудолюбию они учились у матери. А та мечтала лишь об одном — дать своим детям образование, вывести их на широкую дорогу жизни, чтобы они стали такими же, как учёный-большевик Умар Алиев, как борец за Советскую власть Курман-Али Курджиев, как их отец Магомед Канаматов и другие славные земляки.

Сын Али закончил учительский институт, работал секретарём райкома комсомола в г. Микоян-Шахаре. Ушёл на фронт добровольцем.

Роковой сорок первый год… Крепко обняв троих старших сыновей, сунув каждому по немудреному узелку с хлебом и сыром, мать проводила их на фронт. Теперь уже с утроенной энергией она продолжала вою работу в родном ауле, суть которой: «Всё для фронта, всё для победы». Под её руководством женщины аула собирали тёплые вещи для Красной Армии, заменяли мужей на трудовом посту.

С тревогой и надеждой ожидала мать вестей от сыновей. Она первой встречала почтальона, надеясь увидеть в его руках долгожданный солдатский треугольник. А тем временем фашисты приближались к Тебердинскому ущелью. В горах Карачая, чтобы остановить врага на пути к перевалам Кавказа, формировались партизанские отряды.

И тут случилось так, что Али — первый секретарь Микоян-Шахарского горкома комсомола, который ушел на фронт добровольцем, после тяжелого ранения оказался в Кисловодском военном госпитале. Не оправившись от ран, мать тайком вывезла его из госпиталя через Маринский перевал, известный как Гум-Баши, чтобы он долечился в Теберде.

Но радость матери была недолгой. Она понимала, что сыну нельзя оставаться в оккупированном фашистами ауле. Вместе с Али они тайно пробирались к партизанам. Однако их нашли предатели, которые сообщили в гестапо, и они попали в фашистский застенок. В течение месяца мать и сын подвергались зверским пыткам и истязаниям. Нану, так звали мать, пыталась облегчить участь сына, но что она могла сделать для него, беспомощная узница? Разве что перевязать его раны и шептать добрые, ласковые слова, прижимая его голову к груди. Они понимали, что их судьба предрешена, но до последнего вздоха сохраняли волю и мужество. В этом им помогала взаимная поддержка. Хотя Канаматовым и не удалось сбежать, они передали людям свои последние слова: «Смерть мы встречаем смело. Враг не сломит наш дух».

19 сентября 1942 года их вывели на казнь. Поддерживая друг друга, они стояли у края известковой ямы на окраине Микоян-Шахара. Была холодная осень, и в пронзительно синем небе, как бывает на Кавказе в пору бабьего лета, парили орлы. Напрасно палачи пытались оторвать мать от сына, прикладывая приклады. Как ей хотелось шепнуть ему на прощание ласковое слово! Но она не могла этого сделать — на последнем допросе палачи отрезали ей язык. Когда изверги направили дула автоматов на Али, она закрыла глаза чёрной шалью. Материнское сердце не могло пережить гибель сына.

Когда близкие и родные через некоторое время пробрались к месту казни, они увидели: мать и сын Канаматовы лежали рядом, их тела покрывала чёрная шаль.